ПРЕДАННЫЕ ОБЕТУ СОЮЗНИЧЕСТВА ПО ОРУЖИЮ

– Туман спустился, достиг склонов гор. Ближайшие села уже отрезаны от глаз, а снег, смотрите, продолжает просеивать и окрашивать все повсеместной белизной, — говорит майор Айк Джанинян. Он заместитель командира батальона и охраняет границу Тавуша со своими войсками. Я улавливаю нотки недовольства в его голосе.

– Ты не любишь зиму? – спрашиваю я, хотя невозможно представить, что можно не любить заснеженные, до небес горы и матовую белизну, хрустящую под ногами.

– Я из Иджевана. Это панорама места моего рождения, как будто я дома. Природа у нас райская, здесь родники полны цветов, летом везде густая зелень, осенью горы и долины становятся красочными, а зимой много снега. Наши позиции на высоте, и вся красота Тавуша перед вашими глазами, летом или зимой.

— Мне нравятся холмы, — говорю я. Айк выглядит озадаченным.

– Опалянные холмы, – уточняю я. Айк смеется.

– Все зависит от того, какой образ был перед глазами в детстве. Я смотрел на горизонт и видел солнечные холмы, цепляющиеся за небо…

-Я нервничаю, когда ничего не вижу, — говорит Айк и идет в подвал. Когда открывается дверь, я слышу глухой гул печки. В кабине никого нет.

– Каждый занимается своим делом. Кто вывешивает, кто сгребает снег, кто готовит обед, другие занимаются инженерными работами. В позициях всегда есть чем заняться, – Айк отпивает свою порцию кофе и удобно усаживается в кресло.

– О чем поговорим?

– Что тебе нравится…

Слабый свет дачного дома, однопроводная отопительная печь, туман на окне и бесконечный падающий снег так успокаивают, что не хочется задавать вопросов. пусть разговор будет как можно более сердечным с дежурным офицером.

– Я скучаю по дочери…

На лице Айка появляется другая улыбка. Это трудно описать словами.

– Ее зовут Сильвия, мы назвали ее в честь моей мамы. Ей уже 6 месяцев. Когда я прихожу домой после перерыва в 15 дней, я захожу внутрь, и он сразу оживает. Я не знаю, знает ли он меня, нравится ли ему моя военная форма, потому что, когда я не в форме, он не обращает на меня внимания.

…Мой отец не видел мою дочь. Он умер очень молодым. Пожалуй, все отцы оставляют своим детям что-то очень важное, что дети хранят на протяжении всей жизни. Отец оставил мне послание: никогда никого не обижай, даже самого плохого человека… Так жил мой отец. Левон Джанинян был самым влиятельным человеком, которого я когда-либо видел, его любили и уважали. В детстве у меня была маленькая машинка с настоящими педалями. Это, пожалуй, самое любимое воспоминание моего детства, самое дорогое. … И не только мой, потому что все дети нашего района одинаково пользовались моей машиной. Мой отец так решил. Он говорил, что счастье не в том, что у тебя есть, счастье в том, что то, что у тебя есть, делает счастливым кого-то другого.

– Прекрасно сказано.

– Брат бабушки, Фронтик Блбулян, был одним из командиров добровольческого отряда «Саро», воевал во время первой Арцахской войны. Иногда он носил форму. Он был обычным человеком без мундира, а с мундиром сразу преобразовался, становился другим, более уверенным в себе, смелым, сильным… Отношение людей к нему тоже изменилось, когда он был в мундире, их уважение и привязанность возросли и умножились. . … Однажды я решил, что должен носить форму, как дядя Фронтик, и поступил в Военную академию Монте Мелконяна. Вот так это началось… Моя первая должность была в “Егникнер”. Начинал командиром взвода и дошел до заместителя командира батальона. Мне повезло, что я начал свою службу в «Егникнер». Не секрет, что здесь много трудностей из-за рельефа. Но было что-то еще, очень важное, что вошло в вашу кровь и не вышло. Боевая рота. Ваш солдат был вашим боевым товарищем, ваш командир был вашим боевым товарищем. Там закон воинской повинности был нерушим, военная служба была крепче кровных уз. Служба в армии была обязанностью, это была ответственность, это была любовь, это было уважение… Радует, что в этой воинской части действует и закон о воинской повинности.

– Что такое закон союзничества по оружия?

– Вы не обсуждаете, хороший у вас брат или плохой человек, каковы его достоинства и недостатки? Он твой брат и все, ты его любишь, ты ему помогаешь, ты его жалеешь, независимо от его положительных и отрицательных сторон.

Айк включает свет, и окна подвала темнеют еще больше.

-Если противник приблизится, скрытый туманом, пока не выйдет на позицию, ты не узнаешь, да?,— говорю я.

Айк улыбается.

– Мы узнаем. Имеются соответствующие устройства. Позиции благоустроены. Я отвечаю за позиции. Мне удается быть на позиции в течение дня.

– У тебя есть солдати?

– Нет, все они контрактники, в основном приехали из близлежащих сел. Это сильные, патриотичные ребята. Преданные обету оружия. Поговорите с Амрамом Айрапетяном, Адиком Даллакяном, Геворгом Геворгяном и другими, вы все увидите сами. Жаль, мы отправили Айка Галстяна домой. На позициях сказали, что у него есть сын. Армянский мужчина по своей природе защитник своей родины, он ассимилирован со своей землей. Вы не можете отделить его от его земли.

Я отворачиваюсь, чтобы глаза не видели, что происходит у меня в голове.

-Мы самоотверженно сражались во время 44-дневной войны, — говорит Айк.

– Я знаю, просто силы были очень неравны – хочу поскорее закрыть тему 44-дневной войны. Мне кажется, горы услышат и содрогнутся от боли. Они не достигнут неба гордыми и победоносными, как прежде…

Майор Айк Джанинян выходит из блиндажа и идет в сторону ближайшей траншеи. Туман немного рассеялся, и вдали тускло мерцают огни деревни.

— Я поняла обет по оружию, но чтобы посвятить себя этому обету, надо знать, для чего и куда ты идешь… — говорю я. Айк пожимает плечами.

– Кто-нибудь этого не знает даже после 44-дневной войны? Во имя защищенной Родины.

– Можно ли как народ присоединиться к обету оружия? – спрашиваю на прощание майора Айка Джаниняна.

-У нас нет другого выбора, – говорит офицер армянской армии.

ГАЯНЕ ПОГОСЯН