Впервые я услышала об ортопеде-инженере Мкртиче Гиносяне несколько лет назад, когда брала интервью у воина-освободителя Артёма Погосяна. Он шагал безупречно, и я была изумлена, когда узнала, что во время войны двадцатилетний парень потерял ногу.

– Я шагаю безупречно, потому что Мкртич Гиносян великолепный специалист, такого, как он, нет в Армении. Но ещё более важны его человеческие качества: сердобольность, доброта, преданность, готовность внушить оптимизм. Он заставляет раненого поверить в свои силы, заставляет его продемонстрировать волю. Он говорит тебе: живи, и ты живёшь. Он говорит тебе: можешь, и ты делаешь это. Он стоит рядом с тобой, когда впервые вместо ноги прикрепляют к твоему телу нечто холодное и бездыханное. Он стоит рядом с тобой, когда ты впервые становишься на искусственную ногу и, как ребёнок, робко и шатко делаешь первый шаг. Он хватает твою руку, когда у тебя появляется желание выбросить протез, с твёрдой уверенностью никогда больше не прибегать к его помощи. Он говорит с твоей душой, когда боль и разочарование побеждают тебя, и ты больше не хочешь бороться.

…Я слушаю запись, сделанную много лет назад. Потом  нахожу другую запись и перед моими глазами отрывок за отрывком всплывает волнующая картина… В буфете министерства обороны я должна была встретиться с офицером, разведчиком Саркисом Степаняном. Он, выполняя боевое задание, потерял три из четырёх конечностей. Я не была знакома с Саркисом, но видела его фотографию в фейсбуке. Это был атлетически сложённый, с накачанными мышцами, красивый молодой человек. До того, как подорвался на мине.

…Я была убеждена, что он будет в инвалидной коляске, но больше всего меня волновало другое. Его психологическое состояние. И смогу ли я найти нужные слова, чтобы подбодрить его? Я не новичок в журналистике, но такое тяжёлое испытание ещё не выпадало мне. Сердце трепетало от волнения… И вдруг открывается дверь буфета, и, улыбаясь, входит Саркис Степанян, в военной форме… такой же красивый, подтянутый, гордый, самоуверенный…

…Включаю диктофон и не узнаю свой голос, прерывающийся от сдерживаемых слёз и волнения, дрожащий.

– Саркис джан, как хорошо, что ты шагаешь, притом самостоятельно… Великолепно выглядишь…

– Мы с Мкртичом Гиносяном оставили позади трудные моменты. Мкртич Гиносян сказал: будешь ходить самостоятельно, без сопровождающего, будешь жить полнокровной жизнью. Продолжишь воинскую службу. И я поверил ему. Всё начинается с этой веры, остальное техническая проблема. Вот увидите… Я поднимусь в горы, буду прыгать с парашютом, плавать и тренироваться…

Следующая встреча с Мкртичем Гиносяном была виртуальной, в компьютерной сети. Потерявшего две конечности в четырёхдневной войне Давида я видела в последний раз в госпитале. Он был в коляске и, честно говоря, в отличие от нашей первой встречи, выглядел подавленно. Я смотрела видеоматериал о Давиде. Он шагал безупречно, а уверенный мужской голос (говорящего не было видно в кадре) подбодрял его: молодец, хорошо, сейчас попробуй побыстрее шагать, идеально. Говорил Мкртич Гиносян. Спустя несколько дней смотрела другой видеоматериал. Потерявшего в четырёхдневной войне ступню солдата Шанта также встретила в госпитале. Прошло несколько месяцев. и Шант уже бежал, и тот же уверенный и тёплый голос сопровождал его: великолепно, молодец, идеально.

 

Беседа с ортопедом-инженером Мкртичем Гиносяном.

 

– Господин Гиносян, у вас сложная, но гуманная специальность. Слов не нахожу, чтобы охарактеризовать ту работу, которую вы проделываете ежедневно.

– Когда я только начинал свой путь, мне тоже казалось, что это работа, специальность, как и всякая другая специальность, но я давно понял, что то, что делаю я, для меня не работа. Не хочу употреблять высокопарные выражения, но я поставил перед собой задачу сделать человека идеальным. А человек идеален, когда он двигается, улыбается, любит жизнь, хочет жить.

– Я уверена, что ничего случайного нет. Я не случайно стала журналисткой, вы не случайно стали ортопедом-инженером. Мои родители внушили мне, что я стану врачом-кардиологом, а я в последний момент приняла другое решение. Но всё-таки в какой-то мере стала кардиологом, потому что и моя специальность лечит сердца. Это провидение. Мне кажется, что при выборе вашей профессии тоже не обошлось без провидения.

– Я расскажу вам про свои детство и юность. Я прочитал ваши статьи и уверен, что вы найдёте скрытые связи и закономерности. Когда я был маленьким, в нашем доме было много велосипедов, из которых только один был куплен моим отцом. Остальные собрал я. Когда я видел в каком-то месте испорченный, сломанный или с недостающими деталями велосипед, я чувствовал себя неуютно. То, что создано для того, чтобы двигаться, должно двигаться. Движение это жизнь, радость. Я собирал детали выброшенных друзьями и родственниками велосипедов и ремонтировал сломанные велосипеды.

– То есть протезировали.

(Мкртич Гиносян громко смеётся).

– Вот видите, я же говорил, что найдёте связи…

Мой старший коллега Геворк Асатрян иногда говорит мне, что я сильно зацикливаюсь на детстве людей, но я того мнения, что для того, чтобы узнать человека, очень важно знать, что он делал в детстве, в какой атмосфере вырос, кто открывал мир для него…

– Я и спортом занимался. Люблю бросать перчатку, состязаться и побеждать. Борьба – движущая сила жизни.

– И сейчас боретесь. Боретесь со слабостью, подавленностью, печалью.Бросаете перчатку отчаянию. И побеждаете.

– Я говорю: не сдавайся. Это то, что нужно сказать в первую очередь. Самый великолепный, самый идеальный протез не может поставить человека на ноги, если душа человека не стойкая. В первую очередь нужно поставить на ноги раненую душу. И если человек улыбается, если снова полюбил жизнь, если хочет жить, то, значит, он победил.

– Артём говорил, что Вы когда-то рисовали, занимались мозаикой, даже медаль получили на всесоюзном конкурсе.

– Я люблю Красоту. Бог создал мир, природу, людей совершенными, и когда это совершенство разрушается, а ты пытаешься восстановить его, то это доставляет тебе душевное удовлетворение. Я окончил машиностроительный факультет инженерного университета. Мечтал вместо советских квадратных машин спроектировать машины с плавными очертаниями. Форма также важна, как и содержание. В красивой форме некрасивое содержание не рождается.

После окончания вуза я работал на заводе “Авиакомплексные соединения” в Раздане. В это время протезно-ортопедическим предприятием руководил отец моего друга, Грачик Яралян. По его поручению я часто изготавливал различные части протеза. Потом случилось землетрясение. Для работы во вновь открытом “Центре протезирования и подготовки кадров” немцы переподготавливали молодые кадры в Германии. И по настоянию Грачика Яраляна меня тоже включили в эту программу, и я отправился в Германию. Во время учёбы впервые прошел этот психологический путь. На моих глазах человек встал на ноги и зашагал. В тусклых, безжизненных глазах блеснул свет. И я почувствовал призвание к этому делу. Когда я вернулся из Германии, началась война.

– Наверно очень трудно было недавно окончившему специалисту.

– Ужасно трудно. И психологически, и физически. Это были годы потёмок и нищеты. Случалось, что бензин не доставал и не мог добраться до больного.

Вспомнил курьёзный случай. Однажды опоздал на полчаса. Стою у дверей и слушаю: “Где Мукуч? Где мой протез? Убью этого Мукуча”. Вхожу, вижу гюмриец сидит с Сейраном Оганяном. Заметив меня, Сейран Оганян говорит: “Ну, убей его, Мукуч пришёл”. “Нет, как я его убью? А протез кто мне сделает?”,- в свою очередь спросил гюмриец.

…Что нам мешало больше всего? Недостаток опыта, положительного примера, прецедента. Посмотрите, рядом с изувеченными в четырёхдневной войне солдатами Артём, Саркис, другие. Глядя на них, солдаты понимали, что ампутированные нога и рука, это ещё не конец жизни. И подбадривались. А во время Арцахской войны психологические проблемы трудно преодолевались.

– Люди своеобразно преодолевают подавленность? Или есть какая-то общая формула?

– Нет такой формулы. У каждого проявляется по-своему, ведь и души человеческие разные. В одной и той же ситуации одного нужно терпеливо убеждать, на другого наорать, чтобы пришёл в себя, третьему нужно доказывать…

– Поколение изменилось. Чем отличаются участники Арцахской войны от героев четырёхдневной войны?

– По правде говоря, ничем. Те же львы. Волевые, полные достоинства, удивительно сильные.

– Я помню случай, когда во время войны изувеченный воин-освободитель покончил жизнь самоубийством.

– Да, Медведь. Когда поезд жизни человека заходит в тёмный тоннель, достаточно, чтобы ты зажёг небольшой огонёк  в темноте, и человек, преодолевая все трудности, пойдёт к этому свету. Вот моя миссия.

– И я. И я каждой своей статьёй пытаюсь зажечь маленький огонёк, бросить маленькую щепку в костёр нашей надежды, чтобы мы не остались на полпути, чтобы двигались вперёд. И в один прекрасный день мы достигнем желанного пристанища.

Благодарю Вас, господин Гиносян, и за интересную беседу, и за проделанную Вами работу.

Примите поздравления от “Ай зинвора” по случаю вашего 55-летия. Будьте счастливы.

ГАЯНЭ ПОГОСЯН