Наступление началось внезапно. Мы потом узнали, что диверсионные группы врага прорвали передовую линию и проникли в тыл…

Геворк Манукян – красивый парень с нежными чертами лица, ему нет и двадцати лет. Рассказывая, улыбается, словно вспоминает давно увиденный фильм. А я не знаю с чего начать. Я как будто зациклилась на бронежилете.

– Почему ты снял бронежилет, ведь он защищает?

Геворк внимательно смотрит на меня. Казалось, решает: отвечать на вопрос, или нет. Потом, медленно подбирая слова, начинает рассказывать:

– В блиндаже находились друзья, в соседнем блиндаже тоже. Вертолёт выпускал ракеты. Одна секунда могла стоить жизни десяти солдат, а в бронежилете бежать трудно… Потом ребята, удерживающие позицию, рассказали, что когда вертолёт, выпуская ракеты, двинулся вперёд, они подумали, что жизнь окончилась для них. Они со стрелковым оружием вышли против вертолёта, и любая попытка противодействовать ему была бы бессмысленной… Сколько минут ребята думали, что вот-вот погибнут? Что они чувствовали?Говорят, что вертолёт скрылся за горой и не вернулся. Они не видели крушение вертолёта. Не видели, как в воздухе взорвалась их “смерть”. Экипаж в составе двадцати человек во главе с полковником, их командиром, был уничтожен. Они не видели этого, но я видел блеск в их глазах, когда они говорили, что вертолёт не вернулся.

– Бронежилет – это твоя жизнь,- говорю я.

Одна жизнь. Против двадцати.

… Передо мной сидит зрелый мужчина, серьёзный, мудрый.

– Из 730 дней службы 570 провёл на позициях, как-то неуютно чувствую себя в гражданской жизни. Всё время думаю о границе, особенно ночью, когда должен спать.

– А что за военная специальность у тебя?

– Чтобы было понятно Вам, скажу так: уничтожаю движущиеся в воздухе опасные штуки.

– А о чём мечтаешь ты?

– Хочу стать министром. Чтобы руководить и показать, что при желании можно многое сделать для страны и людей.  Я бы жил, как и все, в многоквартирном доме, детей отправлял бы в школу на маршрутном такси. После работы зашёл бы к соседу, шофёру, и мы выпили бы с ним по чашечке кофе. А в воскресные дни играл бы в нарды, в беседке нашего двора.

“Самый гордый и самый счастливый народ будет жить на армянской земле”. Эта мысль зародилась у меня в голове помимо моей воли.

ГАЯНЭ ПОГОСЯН